Не было в мире красивее кораблей. Ни одно государство до сих пор не строило более совершенных и более мореходных кораблей. Они появились в океане в самом начале космической эры, отработали свой век и кажется, что тихо скончались, как чайные клипера когда-то. За кормой остались сотни тысяч миль, большая часть их жизни и работы осталась за кадром, тысячи людей были причастны к этим событиям, но до сих пор мало кто знает, что же это за корабли такие — корабли ракетно-космического флота?

12 апреля 1961 г. Ю.А. Гагарин совершил полёт на корабле «Восток» вокруг земного шара. Всего 108 минут, но с этой даты начала отсчитываться новая эра в истории человечества. Началась-то эта эра раньше, ещё с Циолковского, ракет Фон Брауна, но именно в эти годы началось практическое освоение ближнего космоса. Мощнее всего развивалась военная составляющая — ничего не поделаешь, Соединённые Штаты тоже не сидели сложа руки. А все эти красивые названия «космический флот», «первопроходцы космоса* были только красивой ширмой. Оба государства очень торопились, счёт шёл иногда на недели и дни. Денег не жалели: казалось, кто обуздает космос, тот выйдет победителем из войны будущего. Ракеты стали гарантированно взлетать (почти гарантированно — именно тогда случилась авария, которую позднее назвали «неделинской катастрофой»), в большинстве случаев — падать в заданный район. Осталось «совсем немного» — чья ракета улетит дальше и упадёт точнее. Так велась холодная война, война на страхе и угрозах. Кто-то считает эту войну вымыслом журналистов и политиков, но тот, кто служил на кораблях военно-морского «космического» флота знает: всё было более чем серьёзно. «ТАСС уполномочен заявить, что район Тихого океана ... закрыт для плавания» и точка! В этом районе разрешалось всё! Очень жаль, что не пелась съёмка во время таких «боевых действий»: корабли, самолёты СССР и США вступали в открытое противоборство. Применялось ли огнестрельное оружие? Нет, дело не в количестве убитых и раненых: достаточно только не дать снять параметры падения головной части баллистической ракеты или понизить точность этих показаний и промышленность Советского Союза начала бы пожирать новые дополнительные миллионы рублей. Ради справедливости всё же скажу, что ноты протеста по поводу использования лазерного оружия против экипажей самолётов со стороны правительства США были. Чего ж не бывает между людьми...

К концу 1950-х гг. с созданием носителей и боезарядов нового поколения в «холодном» противостоянии СССР и США было достигнуто примерное равновесие сил, паритет. Достигнуто, в том числе и потому, что Соединённые Штаты перестали быть недосягаемыми дли советских ракет. Баланс сил, естественно, был зыбким и переменчивым. Ядерный баланс двух сверхдержав сохранялся, но год от года менялся его количественный и качественный уровень. Ракеты-носители, их начинка, год от года совершенствовалась и наступил такой день, когда полигон для испытания ракет на дальность полёта и точность падения, расположенный на территории Советского Союза, оказался слишком близко от стартовой площадки. Обычно слежение за полётом баллистической ракеты вели измерительные пункты от места старта и далее по трассе: Гурьев - Омск - Новосибирск         Красноярск - Иркутск - Ключи (на Камчатке, полигон «Кура»). Один из старейших научно-исследовательских институтов Министерства обороны ЦНИИ-4 начал НИР под названием «Акватория» — так и возник район океана под таким же названием. Оставалось немного — для обеспечения необходимого контроля требовались специальные корабли. Именно ЦНИИ-4 стал своеобразной колыбелью, родоначальником уникальных военно-морских кораблей.

К созданию экспедиции самое непосредственное отношение имел Сергей Павлович Королёв после испытаний свой знаменитой ракеты Р-7, первой в мире сверх- тяжёлой межконтинентальной баллистической 8К74, дальность полёта которой составила свыше 10 тыс. км. Успешное проведение испытаний ракет весной и летом 1957 г. позволило Королёву пойти в Совет Министров с двумя предложениями. Первое касалось создания в кратчайшие сроки простейшего искусственного спутника Земли с выведением его на орбиту ракетой Р-7.

Второе предложение Сергея Павловича касалось запусков ракет на предельную дальность её полёта. Его интересовало, как на таких дистанциях будет вести себя PH и ядерный механизм боевой части. Создать такой полигон на территории СССР не представлялось возможным. Поэтому Королёв предложил создать морской командно-измерительный комплекс и выдвинуть его в Тихий океан. Так начал зарождаться великий и удивительный симбиоз космического и морского флота для испытания стратегического ракетного вооружения.

В начале 1958 г. Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР это предложение было принято. Основу боевого использования разработал ЦНИИ-4, он же сформировал и первую группу специалистов ПИК. Но над созданием морского командно-измерительного комплекса, по сути, трудились представители всех отраслей промышленности Советского Союза.

Соединение получило условное открытое наименование Тихоокеанская гидрографическая экспедиция - ТОГЭ-4.

Так рождалась идея экспедиции. Но надо сказать, что перед кораблями ставилась и другая задача — обеспечение запусков космических кораблей: пилотируемых и грузовых, орбитальных станций, обеспечение их централизованной связью. Эта задача несколько пересекалась с предназначением «кораблей науки» в Атлантическом океане, но практически никогда не совпадала. Отдельным строкой истории стоит участие в испытаниях наших многоразовых космических кораблей, сначала БОР, а потом "Бурана”.

Местом базирования экспедиции была выбрана уютная бухта, на берегу которой расположился небольшой посёлок Тарья. Именно здесь летом 1959 г. бросили якоря корабли, непривычные из-за обилия на них антенн необычной конфигурации. Это были первые корабли ТОГЭ, с которой непосредственно связанно появление в этом маленьком посёлке (потом Советский, затем Приморский, и, наконец, г. Вилючинск Камчатской области) первой улицы — улицы Мира. Первый командир экспедиции капитан 1 ранга Юрий Иванович Максюта был настойчив, с западного побережья Камчатки перевезли разборные бревенчатые домики (сложности со стройматериалами были немалые). Но потом была даже скорректирована программа строительства — глава СССР Н.С. Хрущев держал рождение г. Петропавловск-Камчатского-50 на личном контроле. Эти корабли стали называть кораблями измерительного комплекса — КИК. В открытую (на самом-то деле их никто и никогда не открывал) — то ЭОС, то ОИС, то ЭОК и даже БПИК, так, кстати, написано в корабельном формуляре проекта 1914.

Сначала в состав экспедиции вошли ЭОС «Сибирь», «Сахалин», «Сучан» (позднее переименованный в «Спасск») и «Чукотка». В ночь со 2-го на 3-е октября 1959 г. корабли, покинув базу, взяли курс на район вблизи Гавайских островов для выполнения первой боевой задачи. Она была вкратце такова: измерение траектории полёта МБР, определение координат точки падения ГЧ, регистрация, обработка и дешифровка поступающей телеметрической информации. Именно этот район и стал испытательным ракетным полигоном «Акватория». Именно его координаты назывались в сообщениях ТАСС. Именно это сообщение, как правило, игнорировали заокеанские военные моряки — американские эсминцы и фрегаты постоянно cледовали за кораблями ТОГЭ везде, где только могли — то вежливо, то нагло, то поздравляя командиров кораблей с днем рождения, то сообщая: «Я — такой-то, прибыл следить за вами, здравствуйте... ». Базовые патрульные самолеты Р-ЗС «Орион» стали для наших моряков самым привычным явлением. Фактически корабли ТОГЭ-4 первыми в ВМФ стали совершать автономные плавания в центральную часть Тихого океана продолжительность два-три месяца!

В «Акватории» корабли чаще всего располагались в углах прямоугольного треугольника так, чтобы расчётная точка падения находилась на гипотенузе. Каждый из катетов имел, соответственно, 20 и 10 миль. Когда приобрели опыт, расстояние сократили более чем вдвое. Координаты чаще в те годы определяли по звёздам или Солнцу. В таких условиях важнейшую роль играла штурманская подготовка. Научились определять место падения головных частей ракет с точностью до нескольких десятков метров. Для того времени это было огромным достижением!

Из Капустина Яра и Байконура в «Акваторию» пускали свои изделия конструкторские бюро С.П. Королёва, М.К. Янгеля, В.Н. Челомея. Огромные расстояния ракета преодолевала за 30 - 40 мин. За это время передавалось точное время старта и характер полёта. Приближение ракеты выглядело так: на фоне неба на высоте 30-60 км над горизонтом вдруг вспыхивала яркая светящаяся точка. Это головная часть ракеты входила в плотные слои атмосферы. В течение 6-12 с она приближалась, точка увеличивалась в размерах. ГЧ падала в расчётное место. Столб воды от взрыва испытательного заряда поднимался на 40-50 м. Антенны РЛС и ФРС отслеживают весь заключительный этап полёта и приводнения «болванки» головной части ракеты. Для дополнительной фиксации последнего и самого важного сигнала о подрыве имитатора ядерного заряда в воздухе работал вертолёт Ка-15 с бортовой станцией ПРК-М. Корабли были оснащены станциями «Кама-М», «Ангара», «Кактус», радиопеленгаторами, гидрофонами, эхолотами, 48-канальными телеметрическими станциями «Трал-К», СК-2, аппаратурой засекреченной связи (ЗАС) и др.

О кораблях ТОГЭ-4 и ТОГЭ-5 и расскажет книга. А начнём рассказ с контр- адмирала Ю.И. Максюты — именно он стоял в начале пути экспедиции.  

Контр-адмирал Юрий Иванович Максюта 

Первые экипажи кораблей войсковой части 10)73, такой номер имел штаб ТОГЭ-4, комплектовались из офицеров всех флотов, командиром был назначен капитан 1 ранга Черноморского флота Юрий Иванович Максюта. Каким требованиям должен был соответствовать командир нового и необычного соединения? Во-первых, он должен быть моряком до мозга костей: сразу было понятно, что корабли под его началом будут подолгу бродить в океанах. Во-вторых, он должен иметь опыт коллективной работы со многими разноплановыми структурами: институтами, воинскими частями, заводами. В-третьих, он должен иметь взгляд учёного с серьёзным творческим потенциалом. Таким офицером был выбран именно Ю. И. Максюта.

Авторам неизвестны детали биографии Юрия Ивановича, хотя он являлся бесспорным основателем Тихоокеанской экспедиции. При его участии комплектовались экипажи, он принимал корабли для Военно-Морского флота, устанавливал порядок и организацию боевой и специальной подготовки, возглавлял первые походы кораблей в море. Практически до конца существования бригады можно было услышать обращение «максютовцы». Что это был за человек? Наверное, лучше всего о нём расскажет Александр Александрович Бевзюков, который служил рядом с Максютой специалистом связи.

«Юрий Иванович Максюта был вообще колоритнейшей и замечательной во многих отношениях личностью. Всегда стройный, подтянутый, одет с иголочки физически развитый, красивый, любимец дам посёлка Советского, добрейший человек с чувством юмора и эдакого украинского лукавства. Говорил образно, всегда перемежая свою речь порциями юмора, но не любил официальных речей и выступал всегда на официальных мероприятиях с неохотой и как-то без вдохновения. Но в обычной жизни лучшего собеседника трудно найти. Поскольку во время боевой работы он находился у нас на ФКП, то мне приходилось его наблюдать в общении с офицерами, старшинами, матросами. Всегда исключительно доброжелателен, независимо, кто перед ним: флагманский специалист или матрос. Во время боевой работы и после неё, когда через ЗАС шел громадный объём передаваемой информации и когда мы буквально двое суток не вылезали из БИ, по его команде нам приносили какао из кают-компании, бутерброды с колбасой, сыром, сельдью. За столом в нашем посту сидели офицеры штаба соединения во главе с Максютой и во время ожидания команд и боевых готовностей Максюта являлся мотором этой команды не только по должности, но и как личность, как лидер. Будь он при этом лейтенантом, он все равно был бы заметен. Не являясь специалистом в радиотехнических средствах, он, тем не менее, отлично разбирался в возможностях техники, был моряком до мозга костей и в этом была его незаурядность. После экспедиции его перевели в Ленинград с задачей организации нового НИИ ВМФ для совершенствования средств определения точного места корабля в мировом океане. Это чрезвычайно важно для ракетных кораблей и подводных лодок. От этого зависит точность попадания запущенных с них ракет. Оборудование, разработанное в НИИ, проходило испытания на кораблях, как ВМФ, так и на судах гражданского флота. Максюта добился перевода многих офицеров ТОГЭ в свой институт (В.Н. Кефал, Р.Н. Беркутов, Г.Н. Кочнев), которым обеспечил интересную работу, жилищные условия и служебную карьеру. Он всегда думал о своих офицерах и матросах.

Во время похода осенью 1963 г. следовавший за нами корабль NATO «Ньюэлл» передал флагами поздравление с 7 ноябрем. На ГКП в это время находился командир корабля капитан 1 ранга В.А. Седов, мой «годок» рулевой Володя Солодянкин, вахтенный офицер капитан-лейтенант Калмыков, на сигнальном мостике матрос Алексей Мочалов. Пока Мочалов разбирал набранный на «американце» сигнал, на мостик поднялся начальник политотдела. Наконец сигнальщик доложил содержание сигнала: «Поздравляем вас с вашим праздником! ». Седов дал команду готовить ответ с благодарностью. Начальник политотдела стал доказывать ему, что делать этого нельзя по политическим соображениям. В это время на ГКП поднялся Ю.И. Максюта и ему доложили текст сигнала. Он коротко сказал: «Поблагодарить за поздравление». Начальник политотдела бросился к нему: «Товарищ адмирал! Нельзя этого делать, это будет неграмотно с политической точки зрения, это ведь вероятный противник!». Максюта побагровел и рявкнул: «Вон с мостика, морская серость!» Вообще для него это было нетипичным. Хотя взрывы гнева у него и бывали, но крайне редко. Но он любил флот, море, корабли и людей, которые трудились в море.

На встрече ветеранов в 1984 г. он был уже больным человеком, но именно он организовал все эти встречи и был их непременным участником. Юрий Иванович Максюта похоронен в Ленинграде». 

Глава из книги Курочкин А.М., Шардин В.Е. "Район закрытый для плавания. История секретных экспедиций".