Из воспоминаний капитана I ранга в отставке Гайвана Владимира Павловича о службе с контр-адмиралом Геннадием Федоровичем Леоновым.
Мое знакомство с Леоновым Геннадием Федоровичем приходится на 1963 год по месту нашей совместной службы на Тихоокеанском флоте, а личные взаимоотношения, переросшие в дружбу, никогда не прерывались вплоть до его трагической гибели.
Память об этом замечательном человеке должна служить примером для подражания новым поколениям офицеров ВМФ.
Итак, меня с Леоновым познакомила Елена — остров на выходе из бухты Золотой Рог, где пересеклись наши дороги и наши судьбы.
Открытие памятника разведчикам МРО Великой Отечественной войны. Командир МРО ТОФ капитан 3 ранга Г.Ф. Леонов. 9 мая 1965 г., о. Елена (о. Русский).
Если вы посетите смотровую площадку в городе Владивостоке, перед вашим взором откроется водная гладь бухты Босфор. Восточный и остров на противоположном берегу. Это часть острова Русский, отрезанная каналом шириной метров двадцать и длиной метров сто, известная как остров Елена. Сейчас остров заброшен и только отдельные развалины говорят о том, что здесь когда-то была жизнь.
Недавно из Москвы мне позвонил мой сослуживец и давний друг Игорь Иванов и сообщил адрес сайта, где молодые следопыты г. Владивостока опубликовали в интернете сайт об обследованном ими заброшенном острове Елена. Зайдя на сайт и прочитав их «открытия», в памяти возникли те, не столь далекие годы, когда здесь бурлила жизнь и образы друзей, которых я приобрел на этом острове и которые сыграли большую роль в моей жизни.
Остров Елена начинает свой отсчет со времен Русско-японской войны, когда на нем был прорыт канал и созданы фортификационные сооружения, включающие батарею из пяти 400 мм башенных орудий, установленных на вершине сопки и защищавших вход в бухту Золотой Рог, и несколько забетонированных подземных сооружений на склоне сопки и побережье (мыс Безымянный). После революции орудия были демонтированы. Остров был заброшен. История повествует, что вторую жизнь Елене дала небольшая группа военных моряков, высадившихся на острове в 1932 году и организовавших здесь первый на Тихоокеанском флоте морской радиоразведывательный отряд (МРО), который просуществовал на этом месте до середины семидесятых годов.
Остров всегда являлся закрытой территорией и на него можно было добраться на рейсовом катере или пароме при наличии островной прописки или специального пропуска. Поскольку воинская часть была режимной, рейсовым катерам не разрешалось пришвартовываться к причалу о. Елены и использовался причал со стороны о. Русский. На Елену можно было попасть только на шлюпке. В части была организована специальная вахта — «переправа через канал», которая функционировала по запросам проживающих на Елене.
Я, выпускник Высшего военно-морского училища радиоэлектроники 1961 года, получил распределение на Тихоокеанский флот и был назначен на должность помощника начальника Центра обработка информации Морского разведывательного отряда, где проходил службу до конца 1968 г.
Сейчас мне уже за семьдесят и я могу сказать, что лучшими годами моей жизни была служба на о. Елена. Здесь прошла моя молодость, здесь появились мои новые и единственно по жизни верные друзья. Прошли годы, остров заброшен в очередной раз, все постройки разрушены и разобраны по кирпичикам. Сохранились только бетонные казематы и фундаменты орудийных установок. Жизнь нас разбросала по всем уголкам необъятной России. Многих из старых друзей уже нет в живых, но в моей памяти все сохранилось так, как будто это было вчера. Воспоминания периодически возвращают меня в годы моей юности на полюбившийся с первых дней остров.
Первым командиром отряда, с которым я начал свою службу на Елене, был капитан II ранга Калинин Иван Леонтьевич, участник Великой Отечественной воны. В отряд он был назначен с должности командира эсминца. Высокий, худощавый, со щетиной усов он напоминал «челима» (креветку), и у подчиненных он получил такое прозвище. Будучи хорошим командиром, но выйдя на «финишную прямую» военной службы, он не менял облика гарнизона и устоев жизни на острове. Калинин не был радиоразведчиком и в специальную деятельность отряда не вникал. Любимым его занятием была подготовка к охоте, где всецело раскрывался его командирский талант. Вопросы маскировки, организация номеров засад и загона проводились со всей тщательностью, как перед боевой операцией, и это всегда приносило свои результаты — с охоты коллектив всегда возвращался с добычей. Точно дату не помню, но где-то в 1963 г. стало известно, что на И. Л. Калинина пришел приказ на увольнение в запас. На должность командира отряда назначен капитан III ранга Леонов Геннадий Федорович, ранее проходивший службу в Сов. Гавани. Если прежний командир жил во Владивостоке, прибывая на службу каждый день на ПСК (катере), то новый командир с женой и маленькой дочкой поселился на острове, в доме со всеми удобствами на улице.
Первое, что бросалось в глаза — это спортивное телосложение Геннадия Федоровича, всегда белоснежная рубашка и тщательно выглаженная военная форма. Четко построенная командирская речь всегда говорила «кто есть кто». Из первого общения стало ясно, что для офицеров и личного состава отряда начинается новый этап жизни, в которой вопросам дисциплины и исполнительности будет уделяться особое внимание.
Общеизвестно, что каждый вновь назначенный командир всегда начинает с воинской дисциплины, то есть «новая метла метет по-новому». В случае с Леоновым это не было исключением. Организационному периоду были характерны бесконечные построения, строевые смотры и строевые занятия. К счастью, такой период продолжался недолго. Свою созидательную деятельность Геннадий Федорович начал со строительства новой спортивной площадки для игры в волейбол и бейсбол. Если в прежние времена, в часы, отведенные на спортивную подготовку, все уходили домой, то теперь командир требовал четкого прибытия в спортивной форме и построения на новой спортплощадке, где после небольшой разминки проводились спортивные игры.
Отношения Леонова с подчиненными были подчеркнуто уставными, будучи требовательным к себе он требовал аналогичного и от своих подчиненных.
Каждый рабочий день в отряде начинался со «справки», на которой оперативный дежурный докладывал командиру обстановку за сутки. На «справке» присутствовали все офицеры. В отличие от своего предшественника Геннадий Федорович всегда лично присутствовал на «справках» и вникал во все тонкости, задавая массу вопросов, на которые не всегда находились ответы. В отдельных случаях «делался нагоняй» и не только дежурной службе, но и присутствующим на «справке» командирам. Но самая строгая взбучка делалась в корректной форме и никогда не унижала личного достоинства офицера и, что самое важное — всегда достигала цели. Самым ругательным в лексиконе командира было выражение «японский бог».
На военной службе всегда бывают анекдотические случаи, которые можно включить в рубрику «Нарочно не придумаешь». Приведу пример такого случая в жизни нашей части. Ожидалась очередная инспекция, часть готовилась. Перечень необходимых мероприятий для такой подготовки общеизвестен — строевая подготовка, строевые смотры (включая проверку стрелок на брюках, снятие обуви для проверки цвета и целостности носок), уборка рабочих мест и территории. Так вот, для приведения в порядок территории было принято решение все главные дороги и дорожки от пирса до штаба, казарм личного состава и технического здания обозначить камнями. Личный состав несколько дней собирал по острову булыжники и выкладывал их по двум сторонам дорог. Для полной красоты было приказано камни покрасить мелом. Территория приобрела праздничный вид. Однако первое замечание, которое было получено от проверяющего гласило: «Белые камни у обочин дорог демаскируют расположение части и ее сооружений и подлежат немедленному удалению». Проверяющий поступил может быть правильно, но фактически плюнул в душу и тем, кто руководил работами, и тем, кто ее выполнял. Вот здесь я и услышал огорченную реплику командира: «Японский бог» (но слов: «Хотели как лучше, а получилось…» он не использовал). Приказ есть приказ, и к утру все дороги были приведены в исходное состояние.
Для Леонова быт офицеров и их семей был не на последнем месте. После сооружения спортплощадки на острове началось строительство нового двухэтажного дома, в котором в отличие от всех других домов, холодная и горячая вода и все удобства были внутри дома. Далее капитальный ремонт здания магазина, подсобных хозяйств и т. д.
Все пешеходные дорожки между штабом, казармами, техническим зданием и КПП были заасфальтированы. На крутом склоне у пирса был построен новый спуск. Для доставки детей в школу, которая была в пяти километрах (пос. Попелово), был выделен новый автобус и назначены специальные сопровождающие.
Одним из узких мест жизни на острове была шлюпочная переправа через канал к причалу рейсового катера. Особенно это неудобство чувствовалось в период ледостава, когда в течение 5—10 дней шлюпка не могла пробиться через лед. Школа и поездки в город были полностью отрезаны.
Геннадий Федорович лично спроектировал и организовал постройку нового вантового разводного моста через канал. Внешне мост напоминал стрелу башенного крана и перемещался по горизонтали. Сооружение было не только уникальным и надежным, но и мобильным. Для его разворота использовалась лебедка. Для установки и снятия требовались считанные минуты.
Период «притирки» был не простым и не быстрым. Но со временем, когда стали видны результаты деятельности нового командира, напряженность сменилась на уважение и благодарность всей гражданской части населения.
Уделяя большое значение патриотическому воспитанию личного состава, были восстановлены имена первых командиров отряда и сооружен мемориал памяти морякам-разведчикам части, погибшим в годы Великой Отечественной войны, внешне напоминающий одну из композиций героям Сталинградской битвы на Поклонной горе г. Волгограда. На заасфальтированной площадке перед мемориалом проводились все торжественные построения и торжественные марши личного состава части. В эти годы была заведена «Книга почета части» и разработано положение о порядке записей в эту книгу.
Пару слов о моих личных взаимоотношениях с Леоновым. Складывались они не сразу и не просто. Он увидел мое увлечение к технике анализа и распознавания, стремление к научной работе. Под его «нажимом» я опубликовал свои первые статьи в «Сборнике по обмену опытом частей ОСНАЗ», оформил ряд рационализаторских предложений. В сравнительно короткий срок и с его представления, я был назначен начальником центра технического распознавания объектов, что поставило меня в один ряд с командирами старшего возраста, более опытными, имеющими значительно большую выслугу лет. В очередной аттестации командир сделал вывод о целесообразности моего использования в научно-исследовательском институте. Эта формулировка и его непосредственная помощь в конце 1968 года обеспечили мой переход в 24-й НИИ связи ВМФ в г. Ленинград.
Несмотря на дружеские отношения, между нами всегда существовала и возрастная и служебная дистанция, а наши отношения правильнее назвать — как взаимоотношения между командиром и подчиненным. Для меня он всегда оставался командиром, даже когда по службе мы не соприкасались. Я всегда чувствовал, что могу рассчитывать на его совет и поддержку, и при необходимости, прибегал к ней.
Были случаи, когда я попадал в такие ситуации, последствия которых могли изменить мою жизнь в худшую сторону. Приведу два из них.
В 1964 году со своего поста был смещен «наш дорогой Н. С. Хрущёв». По указанию ЦК КПСС во всех первичных партийных организациях было предписано провести партийные собрания, на которых рекомендовалось без обсуждения «Решения... » одобрить политику партии.
Казалось, что непонятного — возьми и подними руку «одобрямс», но я предложил ждать дополнительных разъяснений и при голосовании воздержался (причина проста — еще вчера нам вдалбливали, что авторитет Н. С. не имеет ничего общего с культом И. В., что он завоеван восстановлением ленинских норм партийной жизни и т. д.). Ждать пришлось недолго, по указанию политуправления спецчастей ТОФ, собрание было организовано на следующий день. Формулировка наказания напоминала старые времена: «За выступление против линии партии, выразившееся в... из рядов КПСС исключить». Конечно, были не 38-е годы, но последствия для моей военной службы были непредсказуемыми. Выручил Леонов, формулировка была смягчена добавлением слов «....но учитывая публичное раскаяние, объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку».
Второй случай произошел в 1966 году. Будучи на охоте, в кругу своих сослуживцев, с которыми я был в дружеских отношениях, я вступил в спор с партийным работником Мишей по вопросу «самоопределения наций». Я ничего не доказал, но по поведению Миши понял, что он докажет свою правоту другим способом. По прибытии с охоты он написал официальный донос и передал его особисту части (потом выяснилось, что Миша был «стукачом»). Особист не упустил случая, и «подколотый, подшитый материал....» пустил по своим инстанциям. Ситуация была гораздо серьезнее, чем голосование на партсобрании.
Как-то, убывая с острова во Владивосток на курсы по «Марксизму-ленинизму» и ничего не подозревая о существовании доноса, я был возвращен дежурной службой КПП с пирса и вызван в кабинет командира. «Ну, что ты там наговорил?» — встретил меня Леонов у дверей. Я как на исповеди передал весь разговор. Выслушав мой доклад, он сказал: «Никакого разговора не было и никто его не слышал. Понял?». Комиссия политуправления работала целый день. Допросили каждого охотника и письменно истребовали с каждого объяснительную записку. Никто не подтвердил, что имел место разговор на эту тему. Геннадий Фёдорович помог выбраться и из этой ситуации — гроза пронеслась без последствий. Миша сделал вид, что к доносу не причастен, но с тех пор мы с ним не здоровались, а при встречах он отворачивал голову. Эти два случая меня сблизили с Леоновым и отношения наши из сугубо служебных переросли в дружеские. В последующие годы он никогда не делал даже намека об этих ситуациях в моей жизни и о той помощи, которую оказал мне.
В начале 70-х Леонов был назначен на должность начальника сектора в 34-м НИИ ВМФ г. Ленинграда. Наши пути вновь пересеклись, хотя тематика у меня была другая и работали мы в разных отделах. Новая должность была явно не для него. Имея большой опыт руководителя и большой объем знаний в оперативно-тактической области, он был достоин большего. Все понимали, что его пребывание в стенах института временное, и что его ждет новое, более высокое назначение. Академическое образование, большой практический опыт работы в частях разведки ВМФ и известность в высших военных кругах не остались незамеченными.
1977 г. Начальник разведки ТОФ капитан 1 ранга Г.Ф. Леонов, в родной части (в морском радиоотряде ТОФ) на юбилее.
В 1973 г. Геннадий Фёдорович был назначен начальником Управления разведки Тихоокеанского флота. Новая, хотя и очень маленькая квартира, выданная ему в Москве, говорила о том, что «еще не вечер». Все его знавшие были уверенны, что очередной ступенькой его служебной деятельности будет должность начальника управления разведки ВМФ, но для достижения этой цели необходимо было утвердиться в новой должности на ТОФе. Подтверждением того, что профессиональные и деловые качества Леонова высоки и что он утвердился в новой должности, стало присвоение ему в 1980 г. воинского звания контр-адмирал, чему все мы, его друзья, были очень рады. Нам льстило, что в нашем кругу есть такой друг, хотя высокое воинское звание и занимаемая должность не были главными в нашей дружбе.
1978 г. У памятника разведчикам МРО Великой Отечественной войны представители инспекции МО СССР.
В центре генерал-полковник И.Я. Сидоров, справа от него начальник Разведки ТОФ капитан 1 ранга Г.Ф. Леонов, за ним начальник центра радиоэлектронной разведки ТОФ капитан 1 ранга П.И. Шиш.
Находясь на ТОФе, Леонов отслеживал, что появляется нового в области автоматизации процессов ведения радиоразведки. Когда он узнал, что мной разработан и установлен на одном из объектов Московской зоны комплекс программ оперативно-технического распознавания объектов, он добился моей командировки на ТОФ с целью установки комплекса программ в вычислительном центре МРО на Елене. Встреча была организована на высшем уровне, командиру части было приказано ежедневно докладывать о результатах работы и сделать все необходимое для обеспечения успешного внедрения разработки. С поставленной задачей я справился, а Леонов, в свою очередь, вручил мне опытный образец нового нагрудного знака «Ветеран разведки КТОФ», пообещав, что удостоверение и серийный образец вручит в Москве при очередной встрече.
1978 г. Во время инспекции Тихоокеанского флота МО СССР. Первый заместитель начальника ГРУ ГШ генерал-полковник И.Я. Сидоров и начальник разведки ТОФ капитан 1 ранга Г.Ф. Леонов наблюдают за деятельностью водолазов-разведчиков группы подводного минирования, принимают от командира группы доклад о выполнении внезапно поставленной задачи – скрытного минирования под водой надводного корабля, стоящего на рейде.
В 1978 г. я был откомандирован от Министерства обороны в промышленность и связь моя с радиоразведкой была остановлена. Но встречи и звонки с Геннадием Фёдоровичем были всякий раз, когда он приезжал в Москву или Питер.
С 1 по 7 февраля 1981 г. Главком ВМФ в Военно-морской академии проводил командно-штабные учения. В эти дни я был в командировке в Москве и, вернувшись 6 февраля, от жены узнал, что накануне звонил Леонов и планировал встретиться. Через дежурного по ВМА я узнал, что приехавшие офицеры устроились в плавучей гостинице. Через коммутатор ВМА я созвонился с Леоновым, но встретиться мы не смогли. Это был последний вечер и, очевидно, проводилось заключительное мероприятие, с которого Леонов уйти не мог. Я предложил подъехать в аэропорт, к отлету самолета, но он сказал, что вылет будет 7 февраля с военного аэродрома в г. Пушкине, а выезд из гостиницы будет организован для всей команды в автобусе, свободных мест в котором, вероятно, не будет. Решили, что будем ждать следующей встречи. Но, к сожалению, нашей новой встречи состояться было не суждено. Весть о катастрофе и гибели команды штаба ТОФ я услышал от друзей из Москвы, которые просили узнать подробности. Но, кроме того, что самолет разбился при взлете, никто ничего не знал. Геннадий Фёдорович покинул нас «по-английски». На ВСОК, где состоялось официальное прощание, были только фотографии и урны, но чувствовалось его незримое присутствие. Мы не могли поверить в происшедшее.
Геннадий Федорович Леонов, 1980 г.
В моей памяти он остался живым. Я часто беру в руки его фотографию и перечитываю дарственную надпись: «Володе и Ларисе от друга и товарища. В жизни я не такой хмурый. Леонов Г. Ф. 12.04.1980».
Да, Геннадий Фёдорович, таким мы тебя и помним.
Капитан I ранга в отставке Гайван Владимир Павлович
Источник |
