Дроканов Илья Евгеньевич
выпускник Военного института иностранных языков (1975).
Служил на Тихоокеанском флоте (1975–1990) и в Генеральном штабе (1990–2003).
Полковник ВМФ в запасе. Член Союза журналистов Санкт-Петербурга.
Театр начинается с вешалки, а разведка...
В стенах Военного института иностранных языков (ВИИЯ) меня учили премудростям военного дела и особенностям перевода с китайского и английского на великий и могучий русский язык. Через пять лет учебы дипломированный специалист получил лейтенантские погоны и направление к месту дальнейшей службы. О серьезном государственном подходе к вопросу комплектования армии и флота офицерами со знанием иностранных языков свидетельствует тот факт, что перед выпуском напутствие давал главный военный кадровик — начальник ГУК МО СССР генерал армии И.Н. Шкадов.
Путь из Москвы на Тихоокеанский флот, куда меня распределили после выпуска, оказался непродолжительным, но весьма насыщенным. 25 июня 1975 года на институтском строевом плацу во время выпуска мне пришлось впервые стоять в форме военно-морского офицера, а уже 6 августа форма начала обретать конкретное содержание. В тот день я прибыл в воинскую часть к месту службы и представился командованию. Церемониал не отнял много времени, и моложавый командир разведывательной части, тогда еще капитан 2 ранга, сразу повел меня к новому рабочему месту. В небольшом кабинете со шкафами и стеллажами он взял первый попавшийся китайский журнал, ткнул наугад пальцем в статью и велел прочитать ее вслух с последующим переводом. В голове моей мелькнуло: «Экзамены продолжаются…». Но, заняв свободное место за столом, бегло прочитал статейку, может, пару раз, споткнувшись на незнакомых иероглифах. Перевел и посмотрел на командира. Оказалось, он владел китайским довольно сносно, и, выслушав меня, сказал: «Хорошо. Работай. Вот референт определит тебе участок деятельности для начала».
Когда командир вышел, мне из-за своего стола протянул руку хозяин кабинета и дружелюбно представился: «Юра Радионов. ВИИЯ закончил в 1971 году с китайским и английским». Институтское братство действует везде – и на Ближнем, и на Дальнем Востоке. Нас, военных переводчиков по базовому образованию, в части оказалось трое. Третьим был выпускник факультета иностранных языков Военно-Дипломатической академии с английским и индонезийским языками, намного старше нас по званию и положению. Все остальные офицеры были флотскими до мозга костей. Соответственно и дух там царил сугубо военно-морской. С давних времен известно, что военные моряки – это своего рода каста в наших вооруженных силах. Я быстро понял: служить мне в этом коллективе придется не один год, что меня вполне устраивало. Значит, следовало прочно вливаться в него и не слыть белой вороной.
Девиза выпускников ВИИЯ «С миром – на языках мира» в те времена официально не существовало, но он был естественен и однозначен. Для начала мне следовало научиться общаться с флотскими в привычной для них языковой среде. Проблемы в том, чтобы называть туалет гальюном, а лестницу трапом не существовало – не вчера родился. Вполне можно было разобраться и в более сложной терминологии: с комингсами, ватер-вейсами, шпангоутами и т.п. Но я понимал, что негоже для новоиспеченного офицера ВМФ пользоваться новой лексикой как иностранным языком. Правильнее применять ее постоянно в качестве собственной речи. Когда дело пошло, стало проще учить устройство иностранных кораблей и разбираться в системах морского оружия. Ведь на тактических занятиях в группе офицерского состава стыдно было путать классы надводных кораблей или проекты подводных лодок. Да еще под ехидные ухмылки новых коллег, мол, что с «сапога» взять: «пехота она и есть пехота!».
Мои сослуживцы учили все морские науки по пять лет в своих училищах. А виияковцу, как обычно, приходилось усваивать самое важное за несколько часов до экзамена.
С военно-морскими училищами СССР мне тоже хотелось разобраться: где какое находится, кого где готовят, и почему истинный «фрунзак» ставит себя непременно выше «маслопупого». И постепенно прекращались смешки «каплеев» и молодых «каптри». А по поводу сапог и вовсе пришлось им мастер-класс провести при подготовке к полевым занятиям в дальневосточной тайге: научить наматывать портянки так, чтобы без ущерба для здоровья пройти в яловых сапогах 20-30 километров по пересеченной местности.
Старшие офицеры, командиры и начальники, в большинстве своем относились к «новобранцу» по-доброму. Ценили навыки работы со сложным восточным языком, способность к адаптации и умение действовать в непростой обстановке. До сих пор с благодарностью вспоминаю начальника разведки ТОФ контр-адмирала Геннадия Федоровича Леонова, офицеров-руководителей капитанов 1 ранга Юрия Николаевича Столярова, Юрия Михайловича Гитлина, Бориса Даниловича Пыжика, Николая Александровича Верюжского, которые поддерживали на первых порах и дали возможность без задержек пройти по начальным ступеням служебной лестницы. А наиболее ценной была помощь нового товарища и первого наставника старшего лейтенанта Юрия Никитича Радионова. С ним вместе корпели над письменными переводами, слушали радио, писали информационные документы.
Как-то после завершения работы над переводом очередного текста, спрашиваю: «Дальше-то что делать, Юра?». Он мне дает пару своих переводов на ту же тему и предлагает обобщить их, поискать какие-нибудь иные источники, а затем написать тематическую справку по установленному образцу. «Расплываться мыслью по древу не надо. Пиши кратко, самую суть. Сделай выводы и печатай документ», - учил опытный референт. Хорошо сказать – «Печатай!». А если я пишмашинку прежде видел только издалека, ведь при мне в ВИИЯ курса машинописи еще не было? Пришлось двумя пальцами, измазавшись в копирке и краске печатной ленты, осваивать новое ремесло.
В сентябре 1976 года умер вождь огромной соседней страны – Мао Цзэдун. Произошло событие, которое могло ощутимо повлиять на международную обстановку. Командование поставило нам с Радионовым задачу круглосуточно сидеть у радиоприемников и следить за новостями иностранных информационных агентств. Мы поделили смены и поочередно настраивали служебные «Грюндики» и «Филипсы» на волну японской «Эн-Эйч-Кей», «Голоса Америки» или «родных» китайских радиостанций. Ловили экстренные сообщения о том, что происходит в столице Поднебесной в столь судьбоносный момент. Писали срочные донесения, докладывали командиру, а тот сразу же связывался с командованием флота. Дней десять спустя напряжение спало, нам дали «добро» снять вахту. С чувством исполненного долга мы купили водки, пошли к Юре и выпили за наши труды, за славный ВИИЯ и за упокой преставившегося Председателя.
У Юры неподалеку от расположения части была собственная однокомнатная квартира, где он жил с женой и маленькой дочкой. На его уютной кухне мы нередко собирались с ним посидеть в выходной день, поговорить «за жизнь» и вспомнить былое. Юра играл на гитаре и замечательно пел. Еще он рассказывал, как ходил представителем разведки с отрядом кораблей флота из Владивостока в южные широты. Как они отмечали переход экватора, как нелегко было впервые попасть в шторм, как заходили в Сингапур и на острова Фиджи, и т.д. Слушать было интересно. А еще интереснее было по прошествии некоторого времени самому рассказать, как тоже ходил на боевом корабле. Пусть пока не в океан, а по дальневосточным рекам Амур и Уссури, зато на самую что ни есть государственную границу.
К самостоятельной оперативной работе командование готовило меня, не торопясь, обстоятельно. Самым важным считалось знание обстановки в стране вероятного противника, в роли которого в те годы выступал Китай. Попасть в эту страну даже на непродолжительное время тогда было практически невозможно: межгосударственные отношения складывались тяжело. Каждая поездка гражданина СССР в любую китайскую провинцию находилась под пристальным контролем работников «гунаньцзюй» (службы безопасности). Впрочем, наши в отношении китайских граждан действовали так же. Приходилось изучать обстановку в КНР извне.
В состав Тихоокеанского флота входило одно соединение, решавшее боевые задачи на самой границе с Китаем. 49-я дивизия речных кораблей ТОФ (49 дирчк), бывшая Краснознаменная Амурская флотилия (КАФ), несла службу на огромном протяжении рек Амур и Уссури. Ее бригады и дивизионы стояли в Хабаровске, Благовещенске и на озере Ханка.
Артиллерийские катера проекта 1204 — тип речные aртиллерийские катера (АКА). Проектный шифр — «Шмель».
Амурская флотилия стала Краснознаменной в конце 20-х годов после успешного завершения боев в период конфликта на КВЖД. В 1945 году во время войны с Японией флотилия обеспечивала бросок советских войск через Амур и продвижение передовых частей вглубь Китая по реке Сунгари. В годы хрущевского сокращения КАФ прекратила свое существование, но в 60-е годы на ее базе развернулась 49 дирчк. В штат политотдела дивизии на должность инструктора по спецпропаганде из ВИИЯ каждые 4-5 лет назначался молодой лейтенант. Периодически для решения отдельных конкретных задач к штабу соединения прикомандировывались военные разведчики. Автор этих строк был одним из них.
В начале 70-х годов обстановка на Амуре оставалась довольно напряженной. Свежими еще были могилы советских воинов, погибших в боях у острова Даманский. С огромным интересом воспринимались рассказы офицеров и мичманов, лично переживших самые критические моменты обострения советско-китайских отношений. Наши боевые катера тогда стояли на якорях по фарватеру реки, который являлся линией госграницы. Китайская сторона это оспаривала и часто провоцировала конфликты с участием населения своих прибрежных сел. Целые эскадры рыбацких лодок пытались прорваться через линию фарватера. В каждой лодке сидело по несколько человек с транспарантами, громкоговорителями и цитатниками Мао Цзэдуна. Они подходили вплотную к катерам и начинали выкрикивать антисоветские лозунги, колотить веслами и палками по их бортам, оскорблять матросов. Провоцировали нашу сторону на ответные действия, но советским морякам применять оружие запрещалось. Нести службу в такой обстановке было очень тяжело. Тогда нашли своеобразный выход. Матросы длинными баграми захватывали цепи, закрепленные на носах китайских лодок, и крепко закрепляли их на катере. Катер начинал циркуляцию вокруг своей оси, а окружавшие его лодки сбивались к его борту, наскакивали одна на другую, бились, черпали воду. Теперь уж не выдерживали китайцы, они прыгали в воду и вплавь возвращались на свой берег. Постепенно желающих прорвать границу на фарватере становилось все меньше. Но еще несколько лет в наши катера с того берега летели камни, а порой и гранаты.
В условиях жесткого противостояния двух соседних государств командованию 49 дирчк требовалась реальная информация о постоянно меняющейся обстановке на пограничных реках. Наряду с прочими способами получения этих сведений использовались походы кораблей и катеров по всей тысячекилометровой речной границе. В таких походах двигались лишь в светлое время суток, постоянно наблюдая за китайским берегом. На ночь подходили к нашим пограничным заставам и встречались с их командованием. Пограничники владели полным объемом сведений по сопредельной стороне и делились ими в порядке взаимодействия. Они рассказывали много интересного, но не меньший интерес представляла информация, полученная нами самостоятельно. Вот на китайском берегу огромные иероглифы на белых щитах сообщали: «Советский Союз – враг №1» и «Долой новых царей!». А во время прошлого похода здесь висели дацзыбао «Смерть советским ревизионистам!». Что, сменились политические установки? Приходилось рыться в китайских центральных газетах в поисках ответа. Иногда обзаводились провинциальной или уездной прессой – там больше нужной конкретики. Выяснялось, что лозунги соответствуют новым требованиям пекинских идеологов. В то же время мы замечали, что китайский бетонный дот на берегу подмыт водой и покосился. Но крестьянского вида солдаты в кепи со звездочкой и в кедах не спешили его ремонтировать, значит им сейчас не до боевой подготовки. Это радовало.
В первом же походе мне, наконец, на практике пришлось применить знание устной китайской речи. Около десятка джонок занимались ловом рыбы у самого советского берега. Наш командир отряда распорядился перевести его заявление. В мегафон объявляю: «Китайские рыбаки! Вы нарушили государственную границу. Требую немедленно уйти за фарватер реки!». В ответ послышались недовольные возгласы и просьбы разрешить лов рыбы. Шла лососевая путина, каждый час ловли увеличивал количество больших серебристых рыбин на дне лодок. Перевожу командиру просьбы рыбаков, а затем его новое требование: «Китайские рыбаки! Возвращайтесь к своему берегу, иначе будете задержаны как нарушители госграницы!». Китайцы нехотя погребли домой.
Когда умер Мао Цзе дун, промелькнули дацзыбао с призывами уничтожить «банду 4-х». Затем к власти в Поднебесной пришел мудрый старец Дэн Сяопин, который распорядился начать политику модернизации. И об этом поспешили написать в лозунгах на китайском берегу. Модернизировать было что – огромная страна с миллиардным населением жила впроголодь. Во второй половине XX века на полях трудились вручную, как встарь. Приходилось наблюдать за работой единственного на всю округу гусеничного трактора. В страду его двигатель не выключался ни днем, ни ночью. Менялись очередные трактористы, а старенький ДТ-54 производства Сталинградского тракторного завода надрывался на полях нескольких соседних коммун.
Противостоявшие нам китайские речные силы не шли ни в какое сравнение с боевой мощью 49 дирчк. В начале 70-х на смену вооруженным баковым крупнокалиберным пулеметом «Ярославцам» пришли мощные артиллерийские катера типа «Шмель». Затем и их стали менять на малые артиллерийские корабли с вооружением, рассчитанным на поражение значительной вражеской живой силы. При встрече нашей армады с одиночным китайским катером, где у ручного пулемета на турели напряженно застыл вероятный неприятель, как-то слабо верилось в возможную серьезную агрессию Китая против СССР. Сведения, которые характеризовали состояние китайских войск в ближайшем прикордоне, лишь подтверждали такие мысли. Период политических провокаций уходил в прошлое, а реальных военных приготовлений не наблюдалось. Об этом мы объективно докладывали нашему командованию.
В конце 70-х годов резко ухудшились китайско-вьетнамские межгосударственные отношения, дело шло к войне. В Москве задолго до начала китайского вторжения во Вьетнам внимательно следили за осложнением военно-политической обстановки в этом районе Юго-Восточной Азии. Советская разведка располагала убедительными доказательствами подготовки к началу военных действий. Уже в начале февраля 1979 года, когда полностью подтвердились имеющиеся данные о начале войны, началось развертывание подводных лодок Краснознаменного Тихоокеанского флота ( ТОФ ) в Южно-Китайском море. В это же время представители командования ГРУ ГШ направились из Москвы в разведуправления и части разведки приграничных с Китаем военных округов и ТОФ . Они ехали на места не с целью плановых проверок, помощи и выявления недостатков в службе, а для реального изучения добытых сведений и оценки обстановки в условиях предвоенного времени и с началом боевых действий. Такая же практика применялась в годы Великой Отечественной войны и во время советско-китайского вооруженного конфликта 1969 года. Деятельность подчиненных частей была оценена высоко, именно на основании представленных данных руководство страны имело возможность действовать энергично и безошибочно в непростой политической ситуации.
В течение десяти лет Китай дважды организовал военные конфликты у своих границ: с СССР и с Вьетнамом. С учетом этих фактов командование советской военной разведки на Дальнем Востоке постоянно ставило офицерам задачи вскрывать агрессивные замыслы руководства вооруженных сил Китая и добывать данные о подготовке войны против СССР.
Разведка, как положено, велась постоянно, на всю глубину ТВД (театра военных действий), оперативно и скрытно. Но данных о подготовке сухопутных и военно-морских сил сопредельного государства к войне с северным соседом добыть так и не удавалось. Командование на доклады офицеров отвечало однозначно: «Плохо работаете! Вы должны активизировать усилия и добыть данные о подготовке китайской армии к войне против СССР. Политическое руководство нашей страны располагает сведениями, что Китай готовится напасть на СССР». Офицеры наращивали усилия. Наконец получены сведения о том, что армейские корпуса в Шэньянском военном округе разворачиваются до состава общевойсковых армий. Вот оно! Готовятся! Разведка использует все силы и средства для получения информации об изменениях в войсках противника. Но выясняется, что старые танки и артиллерийские системы новыми образцами не заменяются, а формирование новых оперативных объединений на поверку оказалось лишь организационно-штатным мероприятием, не несущим угрозы начала войны.
Подводная лодка проекта 092 «Ся» (по классификации ВМС стран НАТО — «Xia class», Daqingyu).
В начале 80-х годов у китайцев появилась первая атомная подводная лодка с баллистическими ракетами типа «Ся». Теоретически нашим специалистам было ясно – это оружие будет служить угрозой для США: для ракетного удара по Советскому Союзу Китай мог использовать и ракеты сухопутного базирования. Но разведка получила задачу следить за использованием новой пларб. Контроль за ее деятельностью показал, что лодка почти все время стояла в базе. Впоследствии выяснилось, что она не используется для несения боевого дежурства из-за наличия многих конструктивных недостатков. Этот вид ударного оружия оказался неэффективным!
Ко второй половине 80-х годов нашей военной разведке стало абсолютно ясно: китайская армия воевать против советской не намеревается. Оказалось, что мы ловили в темной комнате черную кошку, которой там не было! Но двадцатилетняя эпоха военного противостояния все же завершилась.
Источник |
