Будет не полная картина воспоминаний, если не вспомнить о вечном русском вопросе, проблеме с алкоголем. На «Гидрографе» он решался хорошо. Экипаж отлично понимал мои требования, да и, видимо, не было таких ярых любителей этого дела. Корабль почти три года подряд удерживал звание лучшего корабля на бригаде среди средних кораблей. Почти всё это время на корабле не было грубых проступков, потому что базой для них, я считаю, является алкоголь. Приведу несколько примеров из жизни корабля по этому вопросу.
Однажды ночью, где-то около часа, когда я дома уже досматривал, не помню какой по счёту сон звонок в дверь. Прибыл, не в совсем трезвом состоянии, инженер РТС старший лейтенант Киселёв Сергей и, чуть ли, не падая на колени, просит спасти его друга Саньку Соколова командира группы РР нашего корабля. Он попал в комендатуру, находится на 2-й Речке. Я говорю ночь, ни транспорта нет, ничего уже и не работает. Я на такси, мы доедем до комендатуры и заберём его, командиру отдадут. Думаю, может и правильно, поедем. Приезжаем в комендатуру, там дежурит такой же старший лейтенант. Я представился, говорю, прибыл за своим подчинённым. Старший лейтенант взмолился. Не могу отдать, уже всё записано и доложено коменданту, только завтра утром, через коменданта. Тут мои шустрые лейтенанты предлагают ему такую версию, мы тебя связываем и уезжаем. Я посмеялся, сиди, говорю до утра, герой.
А за что попал просто смешно. Пошли вдвоём в ресторан отметить, кажется, день рождения Соколова. Оба в форме, посидели, выпили. Вдруг в дверях появился патруль, наблюдает за залом. Сработала курсантская привычка. Соколов снимает тужурку, сворачивает её и пытается незамеченным патрулю выскользнуть из ресторана. Патруль, видя это, раз удирает значит виноват, надо задерживать, а раз задержали, не отпускать же подвыпившего лейтенанта на свободу.
Мы были в море, в очередном походе. У меня 24 февраля день рождения, но, почему-то я всегда считал своим днём рождения 23 февраля. В кают кампании был приготовлен праздничный обед. Перед обедом ко мне зашёл секретарь парторганизации мичман Баландин Николай Иванович и попросил, можно в честь праздника в кают-компании немного увеличить, как исключение, норму вина. Нам положено было по пайку по 50 грамм. Я разрешил, но верхний предел увеличения мы не обсуждали. В кают-компании меня поздравили с днём рождения, вручили подарок. У нас был в кают-компании специальный фонд, каждый месяц все сдавали по 5 рублей и к дню рождения офицера или мичмана покупался подарок. Я поздравил всех с праздником и пригласил к столу. Перед каждым стоял стакан почти полный вина. Я взял стакан, и все замерли в ожидании. Думаю, что такое, что-то не то, а что не могу понять. Ладно, разберёмся. Сделал первый глоток и сразу всё понял. Вино разбавлено спиртом. До сих пор не знаю, всем так было или только мне как имениннику. Мелькнули в голове разные мысли. Сейчас нам этого не понять, а тогда это было очень серьёзно, коллективная пьянка, санкционированная командиром корабля, да ещё на боевой службе. Быстро решил, что думать надо было раньше, сейчас времени на раздумья нет. Выпил до дна и обстановка в кают компании разрядилась. Пустых стаканов не осталось. Обед постепенно перешёл в оживлённую беседу, затем компания разбилась на разные игры (домино, шахматы, нарды) и праздничный день прошёл на высоком идейно-политическом уровне.
По традиции в каюте командира приборщиком был всегда шифровальщик. Не помню, по какой причине, но у меня в каюте некоторое время делал приборку матрос, по-моему, из БЧ-5. В каюте у меня дверь, практически не закрывалась и все офицеры, мичмана и матросы знали, что ко мне можно обратиться в любое время по любому вопросу.
Отвлекусь, когда на флоте ввели командирский день - вторник или среда, не помню, в этот день все командиры частей должны были вечером встречаться со своими подчинёнными срочной службы и беседовать в обязательном порядке. Смешно было, конечно, додуматься до такого, но было. Я этот день не признавал. И чуть ли ни в первый же день попался. Начальник политотдела бригады проверил и обнаружил, что я так «оборзел», что в это время даже ушёл с корабля. Естественно вызвал меня на «разнос». Я ему сразу сказал, что я общаюсь со своими подчинёнными не 2 часа в неделю, а бывает, что все 24 часа в сутки, и мне этот командирский день не нужен. Если ещё раз попадёшься, накажу. Больше он меня не проверял, а я так и не встречался в это время со своими подчинёнными.
У меня около койки, в переборке был встроенный небольшой шкаф и в этом шкафу хранился запас корабельного спирта. По надобности офицеры приходили ко мне с графином, и я выдавал спирт или через старпома. Наверняка половина экипажа знала об этом, но никто не покушался. Ключ от этого шкафчика всегда лежал в ящике стола. И вот, однажды, в вечернее время старший на корабле обнаруживает, что мой приборщик матрос в доску пьян. Его изолировали до протрезвления, а утром он мне сразу признался, что открыл шкафчик, налил себе спирту, сколько хотел, но силы свои не рассчитал и сразу попался.
Весь экипаж был страшно возмущён. Святое место на корабле - командирская каюта, а он украл. Два дня (по вечерам) шло комсомольское собрание с разбором этого случая. Ко мне приходила делегация из матросов с просьбой экипажа - убрать этого матроса с корабля. Я пояснил, что так нельзя, Во-первых он человек не пропащий совсем, и надо дать ему возможность исправиться в нашем же коллективе, кто с ним будет возиться на другом корабле. А во-вторых, это не в моей власти перевод с корабля на корабль. Так прореагировал экипаж, я был очень доволен такой реакцией.
Как на «Приморье» разрешались эти вопросы. Здесь было гораздо сложнее. С офицерами я уже приводил пример выше. Приведу один наполовину смешной случай.
Перед очередным походом на корабль привезли спирт одну или две 200-литровые бочки. Трап у нас был хилый, узкий, а борт высокий. В общем, втащить бочки по трапу было невозможно. Решили спирт на причале переливать в меньшую посуду и поднимать на корабль. На корабле спирт хранился в мастерской у старшего инженера Анисова Александра Степановича. Он был главный «спиртосодержатель». Видя такую, не очень хорошую ситуацию, я приказал старпому ЛИЧНО руководить переносом спирта на корабль. Взять сколько надо офицеров в помощь, чтобы каждый метр спиртовой дороги был под контролем. Старший помощник Анатолий Васильевич Щербань чётко ответил есть и переложил эти обязанности на главного инженера Владимира Ивановича Жиготу. Жигота, в свою очередь, переложил это дело на своего подчинённого старшего инженера Анисова А.С.. Он расставил по цепочке офицеров, а сам, естественно, находился в мастерской, принимал поступающий спирт. Процесс пошёл, но в какой-то момент, в каком-то месте цепочка оборвалась и получилась утечка. Спирт перенесли, всё затихло, а вечером мне домой звонок, один наш матрос мертвецки пьяный в комендатуре. В какой комендатуре, ведь увольнения не было. Удрал в самоволку. В то время в гарнизоне был порядок, всех задержанных пьяниц отдавали только командирам частей на другой день после встречи с комендантом.
Утром я прибыл к коменданту полковнику Шрамко. Представился, что я командир ОИС «Приморье» капитан 1 ранга Бурмистров и прибыл за своим пьяным матросом. Командир подойди поближе, хочу рассмотреть лучше командира корабля у которого матросы имеют по чайнику спирта. У коменданта, говорит, даже бутылки нет. Откуда у вас такая информация, спрашиваю. Твой матрос сегодня мне рассказал, как они носили спирт и он отлил себе чайник. Вечером хватил кружку спирта, потянуло на подвиги, какими-то путями обошёл вахту у трапа, вахту на КПП и выскочил на Ленинскую, но тут же был задержан патрулём. Это всё, говорю, басни.
Случай в море. Магазинов под рукой нет, спирт для матросов не доступен, с ним общаются только офицеры. Поэтому матросы нет, нет да заваривали в походе брагу. В большей части эти деяния становились достоянием общественности корабельной, но, видимо, были и сокрытые случаи, сказать с уверенностью не могу. Так, однажды в походе, в дрейфе встречаю на верхней палубе матроса, вроде слегка поддавший и в таком месте, что ему тут делать нечего. Интересно, что бы это значило. Стою, размышляю. Второй матрос, такая же картина. Присмотрелся, вроде как, с сигнального мостика движение. Поднимаюсь. Вахтенный сигнальщик на месте, в полном здравии. Спрашиваю, у тебя сейчас были такие-то ребята. Да нет, потом всё же сознался, под моими доводами. Чем ты их, говорю, угощал. Абсолютно ни чем. Тогда конкретно спрашиваю – где брага. Ничего у меня нет. Признавайся, сам найду будет намного хуже. Отказался. Я начал искать, думаю, ошибиться я не мог. Перевернул весь сигнальный мостик, ничего нет. Перехитрил, думаю, ладно. Поднимаю голову, смотрю, на крайнем правом фале висит шар – пластмассовый поплавок от рыбацкой сети. Литра 3-4 войдёт туда. Всё стало понятно. Спрашиваю сигнальщика, а это что там висит. Шар, мы же на стопе. Вроде бы правильно. А почему, вместо стандартного шара поплавок. Экономим, чтобы не изнашивался брезентовый штатный. Молодец матрос, болеет за интересы корабля. Спускай, говорю, шар и месяц будешь по прибытию с моря сидеть без берега.
Ещё был интересный случай с офицерами. Утром прихожу на корабль, два молодых лейтенанта ночью побывали в милиции. Сходили в ресторан, посидели культурно, после закрытия ресторана решили пойти на пляж искупаться, благо погода отличная. Искупались и уже около 2-х часов ночи двинулись по Ленинской на корабль. Стояли мы тогда в центре города на 37-м причале. В самом центре, у исторического памятника, был разбит цветник и лейтенанты решили сорвать себе по розе. По Ленинской в это время проезжал милицейский патруль, видя такое безобразие, они лихо выскочили, повязали лейтенантов и доставили в отделение милиции. В процессе упаковки лейтенантов, милиционеры искусно очистили их карманы, а в карманах у лейтенантов кое-что было. Кроме документов были боны, мы недавно вернулись из похода. Я по горячим следам пошёл в отделение милиции, чтобы забрать хотя бы документы. Начальник отделения заявил мне, что лейтенанты были в доску пьяными, оказали сопротивление, и никаких документов у них не было. Я с этим не согласился и потребовал, чтобы начальник собрал конкретных лиц, всех, кто имел какое-то отношение к этому случаю. Он согласился, назначил мне срок. Я прибыл в назначенный день, но всё было уже подготовлено. Все заявили в один голос, что лейтенанты были пьяны, сопротивлялись и без документов. Не хватало ещё одного лица, дежурного по отделению, который дежурил в день задержания. Он как раз и в этот день дежурил. Его и забыли проинструктировать. Я потребовал вызвать и его. Да, говорит, при мне привозили. Я спрашиваю, они пьяные были. Проверять мы их не проверяли, а так на вид не было видно. Как они себя вели в отделении. Спокойно, без всяких эксцессов. Начальник, видя провал быстро отправил дежурного. Я понял, что тут ничего не добьёшься, и, если я ещё приду, то найдутся свидетели того как лейтенанты избили милицейский патруль и поломали милицейскую машину, и им придётся ещё и заплатить за свои деяния. Ушёл на корабль, вызвал лейтенантов и сказал, что в следующий раз, когда пойдёте ночью за розами, оставляйте документы и деньги на корабле и не пейте спиртного.
Эти случаи можно приводить бесконечно. Закончу ещё одним оригинальным.
«Приморье» стояло в заводе. В форпике, где размещалась шкиперская кладовая, планировались какие-то сварочные работы, и надо было всякие растворители, краски т.е. все горючие материалы вынести. Боцману выделили место для этого под первым РПУ. Сараями в народе называли эти укрытия. Он исправно перебазировал туда всё необходимое. Доступ туда кроме боцмана имел практически весь состав разведывательных служб. Утром прихожу на корабль, старший докладывает, что-то необычное вечером наблюдал. Большинство молодых матросов ходили немного подвыпившими, среди старослужащих ничего подобного не замечено. На следующий день старшему на корабле даю задание - внимательно проследить вечернюю ситуацию. Утром докладывает – та же ситуация, только старослужащие подвыпившие уже. Начали искать причину. Нашли. Боцман получил какую-то новую краску, которую надо разводить особым растворителем, или это был отвердитель, деталей уже не помню. Этого отвердителя был целый 20-литровый бутыль. На вид он чист как слеза, а запах чистого спирта. Матросы это быстро заметили, но пить очертя голову побоялись. Сдали на пробу молодой девчушке в лабораторию завода на предмет годности к употреблению. Она проверила и выдала им, что пить можно, но в небольших дозах. Чтобы определить дозу в первый вечер старослужащие проверили на молодёжи. После проверки на другой день употребили сами. Бутыль была найдена и на глазах у всех живительную влагу вылили за борт, чтобы не было больше никаких соблазнов.
г. Владивосток, 2013 г.
Назад Дальше
Бурмистров Э.И. "Будни морских разведчиков. Взгляд с мостика разведывательного корабля". |
