По настоящему, заниматься этими вопросами можно только в море, в походах. При стоянке в базе, у причала столько много ненужной суеты, отрывающей массу времени и не дающей никакого результата.
         После очередного ремонта я как-то попытался отработать качественно задачу «К-1», выйти на рейд в бухту Новик на 10-15 дней и в полном составе, без сходов на берег, заняться отработкой задачи. Никакие уговоры командира бригады капитана 1 ранга Васильева С.С. не помогли. На рейд он не отпустил. Причина очень простая, а кто будет дежурить по бригаде, охранять бригаду, откуда брать офицеров на выполнение различных заданий, спускаемых сверху. А кто, в конце концов, будет ходить на активы. Разнокалиберные активы проходили по всем случаям: конец или начало зимнего или летнего периода обучения, знаменательные даты. Активы были партийные и комсомольские и по калибрам - флотские, разведки и бригады. На всех одно и то же, причём пользы на выходе ноль. Командир корабля и замполит на каждом активе должен был быть обязательно. Хорошо если ты командир не лучшего корабля, можешь подремать, отдохнуть. А вот если лучшего, то будешь сидеть в президиуме и весь день мучиться, бороться со сном.
          Вот и отрабатывай задачу, организацию в оставшееся время, а вечером две трети офицеров разошлись по домам, тоже дело нужное и так редко дома бывают. В море, конечно, свои трудности. Большая часть экипажа несёт двухсменную вахту и без каких-либо перерывов, от причала до причала. Надо время на сон, культурный отдых, приёмы пищи, поддержание корабля в порядке и т.д. В общем, на боевую подготовку опять почти ничего не остаётся. Приходилось мудрить.
          Так содержание корабля, приведение его в праздничный вид приурочивали к возвращению в базу. Весь личный состав перед уходом из района трудился с энтузиазмом, чтобы домой вернуться красивыми, работали все с увлечением и корабль с моря подходил к причалу, как после заводского ремонта. Задача командования была зажечь этот энтузиазм, а потом им только надо управлять.
         Такой элемент как стрельбы тоже проводили в море. Конечно качество не то, куча неудобств, но основная цель - обучить личный состав владению оружием, достигалась. Издавался приказ по кораблю с объявлением организации проведения стрельб. Всё было предусмотрено в соответствии с требованиями уставов и наставлений. Каждый командир подразделения руководил стрельбами своих подчинённых. За день два пропускали весь личный состав. Каждый стрелял из оружия, закреплённого за ним, а личный состав боевого взвода бросал по гранате. Стреляли даже из гранатомётов, расписанные на них по обороне корабля два номера - офицер и матрос. Был момент, когда наши корабли решили немного вооружить и заставили получить и установить четыре пулемёта ДШК. Мы их расконсервировали, установили, но стреляло из них только два – один очередями, а второй только одиночными. После проверки мы их сняли и убрали с глаз долой.

ОИС "Приморье". Стрельбы (по мишени) офицерского состава. Сзади главный судья капитан 2 ранга Амелин В.М.

        Для стрельб изготавливался щит, устанавливался на плот и по этой мишени отстреливался весь экипаж. Конечно, кто попал, кто не попал, не проверишь. Такие вещи стоило бы проводить у причала при соответствующем обеспечении береговой базой. Я как-то один раз попытался провести стрельбы в базе. За день пропустил через стрельбище половину экипажа и зарёкся больше такого не повторять. Помощи от береговой базы никакой не получил. Надо было заказать стрельбище, это тоже оказалось не просто. В назначенный день доставить на стрельбище необходимое имущество и экипаж. Пешком до стрельбища более двух часов.
         Вообще меня удивляла роль береговой базы. У меня сложилось впечатление, что она работала сама на себя, может быть, я просто не знаю её роли и назначения. Насколько помню, она снабжала малые и средние корабли финансами и вещевым имуществом. Деньги получали корабельные финансисты нештатные на береговой базе, привозили на корабль и раздавали. Вещевое же имущество для личного состава срочной службы доставлялось на корабль, и корабельные баталеры раздавали его личному составу. Офицеры и мичмана обмундировываться ездили на береговую базу, можно сказать к чёрту на кулички. Чтобы обмундироваться, надо было потратить день, а то и больше. Остальные виды довольствия корабли получали самостоятельно в довольствующих органах флота. Большие же корабли вообще снабжались самостоятельно.
          Обучить же личный состав владению оружием была необходимость. Мы постоянно бок обок были с вероятным противником и в любой момент могли подвергнуться агрессии. Конечно, имеемым на борту оружием было не отбиться, но защититься на некоторое время, для проведения определённых мероприятий, вполне могли. После первых же стрельб я убедился в необходимости регулярного их проведения. Некоторые матросы, получив боевые патроны, менялись на глазах, и командиру подразделения приходилось буквально двигать их руками. С гранатами же оказалось пострашнее. Один матрос, зажав в руке гранату, с вытащенной чекой не поддавался никаким уговорам бросить её за борт. Не в состоянии был разжать кулак, хоть выбрасывай самого за борт вместе с гранатой.
          При стрельбе из гранатомёта второй номер, матрос кок, у старшего лейтенанта Харитонова никак не мог нажать на спусковой крючок и всё пытался с гранатомётом уйти с юта внутрь корабля. Буквально силой офицер заставил всё-таки матроса выстрелить. После одного выстрела такие ребята как правило, смелели и просили даже ещё выстрелить. В целом основная масса экипажа серьёзно и с удовольствием относились к стрельбам.

В обеденный перерыв на юте.

          С выходом в море я, буквально с первого дня, брался за сочинение приказа о проведении очередной спартакиады корабля. Привлекал к этому спортивных офицеров и из командования корабля и через несколько дней мы отрабатывали обстоятельный приказ, в котором объявлялся график проведения спартакиады, состав команд, судейская коллегия и т. д., расписывались все вопросы. Спартакиада рассчитывалась таким образом, чтобы начать её в первое воскресенье с прибытием в район и закончить в последнее воскресенье нахождения в районе. По каким видам состязаться обдумывали тщательно, чтобы они максимально способствовали и повышению уровня боеготовности экипажа. Включались стрельбы, борьба за живучесть корабля, устройство корабля.

Море любит сильных.

          Дух состязательности подгонял и участники спартакиады, члены выставленных команд в свободное время без подталкивания лазали по кораблю, детально изучая устройство, упорно отрабатывали приёмы борьбы за живучесть. Каждое подразделение выставляло свою команду и по воскресеньям проводились состязания. Весь экипаж в этих соревнованиях принимал активнейшее участие.  Это, способствовало повышению уровня боеготовности экипажа, и было колоссальной отдушиной в однообразной походной жизни.
          В последнее воскресенье в районе подводились итоги в приказе, победители награждались грамотами, ценными подарками и торжественно спускали флаг спартакиады до следующего похода.

           Состязания проводились в основном на юте. Кроме того на юте же была оборудована, несколько сокращённая, волейбольная площадка с мячом, привязанным леской и в обеденный перерыв на юте каждый день разгорались волейбольные баталии. Ют в обеденный перерыв был похож на многофункциональный спортзал, каких там только битв не происходило. Это значительно способствовало боевому духу, бодрости и жизнеспособности экипажа и, естественно, способствовало высокому качеству несения вахт. В наиболее жаркие периоды я даже несколько менял распорядок дня, обеденный перерыв увеличивал на целый час. Это в нужный момент сторицей возвращалось.

           Решение различных проблем для кораблей достигалось не ходатайствами и действиями командования бригады, а возникало спонтанно, как следствие определённых событий. Приведу несколько примеров, которые я точно знаю или был их участником.
           Снабжение продовольствием по автономному пайку пошло после доклада командира Плотникова редседателю Совета Министров СССР Косыгину. Он после доклада материалов похода спросил – чего этим морякам не хватает, чтобы они так же и работали.  Командир корабля или дивизиона робко пожаловались, что на такие продолжительные походы сложно обеспечивать экипаж качественным продовольствием. И решение было принято тут же.
           Я хорошо помню первый поход с разведчиками на борту на СС «Арбан» к западному побережью США. Кого только не было в тот поход на корабле. Кроме разведчиков и подводников были представители гидроакустического полигона, от авиации и даже из какого-то института из Ленинграда.  Всех надо было накормить.  За это я был ответственным, а мне помогал всего лишь один матросик Александр Соколов, кладовщик. Помню, как мы вытащили из трюма 200 - килограммовую бочку красной рыбы, вскрыли, а из неё разнесся такой зловонный запах, что с верхней палубы все разбежались. При вскрытии бочки с капустой оказалось, что она тоже испорчена. Всё пришлось вываливать за борт. Питались в основном крупами и сухой картошкой, которая была практически не съедобной. Каждый день мы ели борщ консервированный, в стеклянных литровых банках. Запах этого борща я запомнил на всю оставшуюся жизнь. Пресная вода, особенно из сделанных дополнительных перед походом цистерн была такой, что солнце не просматривалось через графин с водой и все графины после похода пришлось уничтожить.
          На корабле были разные специалисты, в том числе и врачи и я всё это с их помощью грамотно, подробно заактировал. Сколько после похода не ходил с этими актами по тылам ничего не добился. Все соглашались, что такие продукты в такие длительные походы нельзя брать, но никто ничего не решал. Пока не решил Председатель правительства СССР.

        Корабли перед выходом проверялись на готовность. Представители всех довольствующих органов, флотских управлений прибывали в назначенный день на корабль, и начиналось «избиение», не имеющих права голоса корабельных офицеров. Потом собирались все в кают-компании и руководитель проверки, обычно начальник разведки, заслушивал их доклады и делал выводы.

1978 год. Встреча БРЗК "Приморье" из очередного похода.
Начальник штаба флота вице-адмирал Куделькин Я..М.вручает начальнику 4-й службы капитану 2 ранга Фофанову А.А. орден Красной Звезды.

         Перед первым моим выходом на боевую службу в должности командира корабля руководителем проверки был почему-то начальник штаба флота. Когда все проверяющие «вытерли об меня ноги», начальник штаба поднял меня:
- «Командир вы что-нибудь можете ответить на замечания в свой адрес?».
Я уже сидел взвинченный и очень хотел, чтобы мне дали слово. Бог меня услышал. Основные недостатки от нас не зависели, но всё повесили на корабль, какие тут лодыри сидят. Я с радостью заявил, что у меня есть что сказать и начал перечислять главные отмеченные недостатки. Не хватает на корабле до штатного количества водоотливных средств, не отремонтирован какой-то агрегат и т.д. Мы ничего не пропили и не продали, нас не обеспечили довольствующие органы флота.
- «А вы заявляли?».
- «Безусловно».
Командир БЧ-5, показывает, неоднократно подаваемые накладные с отметками нет. Вопрос уже к представителю довольствующего органа. В чём дело. Нет на флоте - чёткий ответ. Если у вас нет, где возьмёт командир. Так по основным пунктам я отбился, защитив корабль.
         К выходу следующего корабля, на разборе проверки о готовности докладывали уже представители управлений, уговаривая корабельных офицеров, чтобы они особо «не артачились». Приказом командующего флотом, была назначена флотская комиссия, с назначением ответственных от управлений за подготовку корабля к выходу на боевую службу.

          Ну и ещё один пример. Вышел новый документ, который обязывал подтверждать допуск к самостоятельному управлению кораблём 1 ранга, командиров кораблей, а также командиров бригад и начальников штаба бригад, сдачей зачётов главным специалистам флота. Составили «бегунок», по которому надо было сдать зачёт. Зачёт надо было сдавать флагманскому штурману флота, в то время, первый заместитель командующего флотом контр-адмирал Ясаков Н.Я., известный своим непростым характером, и т. д.
         Капитан 1 ранга Дулебенец В.Н., бывший тогда начальником штаба бригады, после попытки сдать зачёт Ясакову Н.Я. написал рапорт об увольнении в запас. Приближалось время выхода на боевую службу, и мне тянуть было некуда уже, надо было сдавать оставшиеся зачёты. Я обошёл всех, получил зачёты, остался флагманский штурман и мой старый друг по Африке, контр-адмирал Ясаков Н.Я., ему я решил сдавать в последнюю очередь. Первый визит к флагштурману не удался, он не принял меня за неимением времени. В назначенный второй срок у него опять не было на меня времени, но он заинтересовался мной:
- «А почему ты именно мне хочешь сдать, что всё так хорошо знаешь?».
- «Да я, с удовольствием пошёл бы к кому-нибудь пониже, но у меня в бегунке стоит ваша фамилия».
Он посмотрел мой бегунок, вызвал офицера с этим новым документом, почитал его и говорит, что там у вас мудрят, идите командир и сдавайте зачёт своей комиссии, которая должна быть у вас в управлении. Я с радостью выскочил, а на другой день приказом начальника разведки была создана комиссия в управлении. Поторопился Владимир Наумович писать рапорт.

          После ухода с должности командира корабля капитана 1 ранга Ворошилова Л.В. на его место был назначен старший помощник командира БРЗК «Забайкалье» капитан 2 ранга Дулебенец В.Н. Я с удовольствием вспоминаю совместную с ним службу. Любые вопросы он решал без оглядок на командование, руководствуясь уставами, приказами и своей совестью. В службе всегда был в поиске каких-то новых форм воспитания, решения задач, стоящих перед кораблём. Помню, как буквально, с первых дней он решительно взялся за искоренение оставшихся от прежнего командира изъянов. Командир БЧ-5 майор Оржех Н.И., спившийся в конец, был практически не управляем. Ничего с ним сделать не могли. Выход на ходовые испытания после завода, главный двигатель что-то не ладится, не запускается, а командир БЧ-5 уже пьян. Владимир Наумович хватает его буквально за шкирку, сводит с корабля, привёл в кабинет к комбригу и заявил, что на корабль больше его не запустит. Так оно и было.
           С выходом в море, ознакомившись окончательно с экипажем, приказал мне оборудовать на корабле карцер, чтобы особо ярых нарушителей периодически изолировать от коллектива. Согласно корабельного устава на кораблях первого ранга карцер положен. Я его оборудовал в соответствии с требованиями устава, и он свою роль, конечно, сыграл. Зато после похода начальник политотдела разведки долго ругал командира,  как это так на боевой службе и карцер. Пытался достать и до меня, но я на эту тему с ним и разговаривать не стал. Мне приказал командир, я сделал. Тем более, что ничего не нарушено, всё сделано по уставу.
           Кроме этих жёстких мер, по инициативе командира и при его активном участии на корабле была создана художественная самодеятельность, организована и проведена 1-я спартакиада корабля. По прибытии корабля из первого похода под командованием Дулебенца В. Н. было предложено командованию разведки вместо заслушивания командира по итогам похода, как это всегда делалось, пригласить на корабль жён офицеров, на торжественный корабельный обед. Политотдел разведки поддержал эту инициативу, оповестили всех жён. Впервые на причале корабль из дальнего похода встречали жёны офицеров и мичманов с детьми. Но всё это было настолько необычно и командованием разведки и, особенно бригады встречено с неодобрением. Поэтому встреча корабля прошла крайне не организованно, всё смешалось в кучу и по продуманному ранее плану не пошло. Начальство, прибывшее на встречу корабля всё-таки задержало командира корабля. Получился тоже скомканный доклад командира по итогам похода.  Я под руководством начальника политотдела разведки пригласил всех жён с детьми в кают-компанию, и обед прошёл успешно. Командование, заслушивающее командира, осталось без обеда.
           Кроме того после этого похода нами был организован первый в истории бригады вечер отдыха офицеров и мичманов корабля с членами их семей. Проводился он в Доме Офицеров Флота. Это тоже было необычно и командование отнеслось к этому не одобрительно. Боялись, что кто-нибудь напьётся, ну и разных неприятностей. Вопрос долго муссировался в верхах, разрешили, но командира предупредили, что если что стрясётся, с него голову снимут. С офицерами и мичманами была проведена большая разъяснительная работа, нельзя было хорошее начинание загубить на корню. Продумана была организация, выделены офицеры, отвечающие за спокойствие и порядок в течении всего вечера.
          Вечер прошёл отлично, и дальше это стало традицией корабля. Перед вечером отдыха в ДОФе, в базовом матросском клубе состоялся совместный концерт художественной самодеятельности экипажа корабля с привлечением членов семей офицеров и мичманов. Жёны и дети офицеров корабля оказались не менее организованными своих мужей и за несколько дней успели подготовить несколько качественных совместных с экипажем номеров. Кстати ведущим концерта был командир корабля Владимир Наумович Дулебенец. Наиболее активные члены семей, участвующие в концерте были награждены корабельными грамотами.

Награждение участников художественной самодеятельности в честь десятилетия корабля.

         Чтобы матросы не изощрялись кто как может, украдкой по углам не изготавливали памятных фотографий о службе, в каждом походе матросы, для которых он был последним, фотографировались в полном составе на юте, под флагом корабля со всем командованием корабля в парадно-выходной форме и каждому вручалась фотография.

Командование корабля с увольняемыми в запас.

           По завершению похода в проливе Босфор Восточный на юте также делали памятную фотографию всего экипажа.
           Все эти мероприятия, бесспорно, приносили большую пользу и способствовали укреплению воинской дисциплины, сознательному исполнению членами экипажа своего воинского долга, а также воспитывали чувство гордости за свой корабль.

          В заключение приведу несколько неординарных, а порой даже комических случаев за время службы на кораблях разведки.
         Я был руководителем офицерской группы марксиско-ленинской подготовки у себя на корабле. В конце каждого периода обучения проводились итоговые занятия. Это был самый ответственный день на флоте, весь флот замирал, весь политический состав управления флота в эти дни бросался на проверки. Надо было правильно оценить качество прошедшего периода обучения. Наша бригада была под боком у штаба флота и нас проверяющими, никогда не обижали. В один из таких торжественных дней на бригаду прибыла солидная группа работников политуправления. Проверяющие охватили всю бригаду. В мою группу, как самую большую, пришёл руководитель проверяющих пожилой полковник. Ну, думаю, пропал, он сейчас накопает. Офицеры правда были готовы. Но дело не всегда в знаниях и готовности, а как это организовать. Первый час я старательно пытался организовать активное обсуждение стоящих вопросов. Получилось неплохо. Проверяющий сидел, помалкивал и слушал. В перерыве он взял мой журнал учёта и начал листать. Смотрю чем-то недоволен. Спрашивает меня:
- «Вот у вас тут в клетке стоит буква Б, что это такое?».
- «Значит, болен был офицер».
- «А надо как, вот видите в правилах надо ставить букву О».
- «Какая разница, журнал-то я веду для себя, мне понятно».
- «Разница большая».
Я, опять не поняв разницы, отпустил что-то нелестное в адрес этих кабинетных «буквоедов». Тут я здорово пролетел. Полковник вылил на меня ушат гнева, он всю жизнь просидел над этими журналами, а я так беспечно к нему отношусь. Я понял свою колоссальную ошибку и почувствовал себя уже улетающим в трубу. Надо было что-то делать. Я быстренько исправил весь журнал, как надо и подтвердил все правильные замечания полковника. Он потихоньку пришёл в себя, видимо я что-то очень хорошее сказал.
        Начался второй час занятий, и обрадованный полковник активно включился в обсуждение стоящих вопросов. Я потихоньку сдал ему все бразды правления и оставшиеся часы он, практически сам вёл семинар, а я потихоньку сидел в уголке.
        Подошло грозное время разбора проверки. Все проверяющие показывали свою работу, сколько они вскрыли недостатков. Оценок «хорошо» почти не было. Заключал доклад мой полковник. Он отметил хорошую подготовку офицеров группы и дал оценку пять баллов. Он же в какой-то мере себя оценивал. Никто о такой оценке и не мечтал, я, кстати, тоже.

         На бригаду прибыла с проверкой группа офицеров из ОУС, проверить корабли. Это отдел, который практически при проверках положительных оценок не ставит. Я был старшим помощником на «Приморье». Офицеров распределили по кораблям, а старший группы капитан 2 ранга выбрал мой, самый большой корабль. Всё проверяемое это хозяйство старпома, поэтому он, минуя командира пришёл сразу ко мне в каюту. Познакомились, он ставит мне задачу на проверку. У меня над столом висит книжная полка с раздвижными стёклами, а между стёклами вставлена пара фотографий, кого-то из родственников и начальника штаба флота вице-адмирала Куделькина Я.М.. Была предвыборная компания в местные органы власти, и он по нашему округу выдвигался кандидатом в депутаты городского Совета. На каком-то сборе в бригаде я сказал начальнику политотдела бригады капитану 1 ранга Шастуну А.П., что выборы на носу, а на корабле нет никакой наглядной агитации по нашему кандидату. Он буркнул что-то вроде, вечно тебе надо больше всех и сунул мне фотографию Куделькина Я.М.. На, говорит, агитируй. Я взял, пришёл в каюту, сунул её между стёкол полки и тут же забыл.
        Капитан 2 ранга, разглядывая фотографии, спрашивает, а кто это у тебя. Да, говорю, родственник. А кем он тебе приходится. Я глянул на фотографии и сообразил, что он, конечно, про Куделькина Я.М. спрашивает. Отступать уже было некуда, и я сказал дядька. На этом и порешили. Проверка прошла, на подведении опять оценки двойки, тройки, один «Приморье» четыре. Все командиры после разбора ко мне бросились, чем ты его «умаслил». Ничем, говорю, работать надо.

ГиСу "Гидрограф". Птицы на корабле.

          Однажды в Ормузском проливе, когда мы считали танкера, как-то под вечер откуда не возьмись на корабль нагрянула здоровенная стая крачек. Залепили весь корабль и начали устраиваться на ночлег. Куда только их не набилось. Матросы довольные такой диковинкой таскали по кораблю этих чаек. Чайки переночевали и утром с рассветом улетели, но что они оставили после себя!!! Корабль был весь белый. Пришлось весь день делать приборку на верхней палубе, а к вечеру нашествие повторилось. Обозлённые матросы вооружались палками, и пошла война, отогнать их от корабля ничем было невозможно. Так продолжалось несколько дней, потом враз они также как и появились, исчезли.

          Почти постоянно на корабле есть любители рыбной ловли. Кто-нибудь да ловит то акул, то макрель. Однажды на переходе уже домой зародилась болезнь на ходу ловить тунцов. Стравливается за борт крючок с наживой и тащится за кормой. Дорога домой всегда долгожданная и желанная, поэтому механики из машин выжимают всё, что можно. Настраивают долго, и менять режим работы двигателя очень не желательно. Кто-то из шутников офицеров вытащил удочку доктора, привязал на неё эллипсоидный обрез и спустил за борт. Картина была впечатляющая. Обрез зарывался в глубину, поднимая высокий бурун, то вдруг резко выныривал из воды и делал колоссальный скачок. С корабля казалось будто двухметровая рыбина выскакивает. Быстро позвали доктора, он как увидел... вот это удача рыбацкая. Несколько человек пытались вытянуть эту «рыбину», но безуспешно, надо сбавлять ход. Делегировали к командиру доктора с просьбой сбавить ход. Доктор так умолял, что я не вытерпел и пошёл посмотреть, а когда увидел, то тоже загорелся рыбацким азартом. Все свободные от вахты высыпали на ют взглянуть на удачу доктора. Когда сбавили ход и стали подтягивать к кораблю «рыбину», обман вскоре открылся. В сердцах я хотел сразу же наказать доктора, но понял, что он сам жертва простой флотской шутки, посмеялся вместе со всеми и пошёл увеличивать ход.

Назад     Дальше

Бурмистров Э.И. "Будни морских разведчиков. Взгляд с мостика разведывательного корабля".